Бирутис и другие против Литвы (BIRUTIS AND OTHERS v. LITHUANIA) ( № 47698/99 и 48115/99) 28 марта 2002 года

 

*технический перевод

Дело Бирутис и другие против Литвы

(CASE OF BIRUTIS AND OTHERS v. LITHUANIA)

(Заявки № 47698/99 и 48115/99)

 

28 марта 2002 года

Это решение станет окончательным при обстоятельствах, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Может подвергаться редакционному пересмотру.

В деле Бирутис и другие против Литвы, Европейский суд по правам человека (третья секция), заседающий в качестве палаты, состоящей из:

Mr       G. RESS, President,

Mr       L. CAFLISCH,

Mr       P. KŪRIS,

Mr       R. TÜRMEN,

Mr       J. HEDIGAN,

Mrs      M. TSATSA-NIKOLOVSKA,

Mrs      H.S. GREVE, judges, and

Mr       V. BERGER, Section Registrar,

конфиденциальное обсуждение 7 марта 2002 года,

Выносит следующее решение, которое было принято в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело берет свое начало в заявлениях (№ 47698/99 и 48115/99) против Литовской Республики, поданной в суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основ свободы («Конвенция») тремя Литовские граждане Кестутис Бирутис и Видмантас Былас, а также Лаймонас Янутенас (Kęstutis Birutis, Vidmantas Byla, Laimonas Janutėnas) («Заявители»), 11 и 15 сентября Январь 1999 года соответственно. Они были представлены в суде следующими лицами: Ясюлевичюс (J. Jasiulevičius), адвокат, практикующий в Вильнюсе (Vilnius).
2. Литовское правительство («Правительство») были представлены их агентом Шведасом (G. Švedas) , заместителем министра юстиции.
3. Заявители утверждали, в частности, что они имели были лишены справедливого судебного разбирательства и что их права на защиту были нарушены., потому что они были осуждены на основании анонимных свидетельских показаний.
4. Заявки были отведены третьей секции суда (правило 52 § 1 Регламента Суда). В пределах этого Секция, палата, которая будет рассматривать это дело (статья 27 § Пункт 1 Конвенции) был составлена в соответствии с правилом 26 § 1 о правилах суда.
5. Палата решила присоединиться к судопроизводству в рамках заявления (правило 43 § 1).
6. 24 января 2000 года заявители заручились юридической помощью в рамках программы юридической помощи суда.
7. 6 октября 2000 года Палата объявила о возможности частичного рассмотрения.
8. 13 ноября 2000 года К заявителям было обращена просьба сформулировать до 10 января 2001 года свои предложения по дружественному урегулированию (статья 38 Конвенции) и их требования о справедливой компенсации (Статья 41 Конвенции). 12 января 2001 года вышеуказанный срок был продлен до 8 февраля 2001 года, но заявители не представили никаких предложений или претензий на этот счет.
9. 1 ноября 2001 года суд изменил состав Секции. (правило 25 § 1). Это дело было поручено обновленному составу третьей Секции (правило 52 § 1).

 

 

ФАКТЫ

10. Первый заявитель, Кестутис Бирутис (Kęstutis Birutis), является Гражданином Литвы 1974 года рождения. Второй заявитель, Видмантас Була (Vidmantas Byla) — является Гражданином Литвы 1968 года рождения. Третий заявитель, Лаймонас Янутенас (Laimonas Janutėnas), гражданин Литвы, родился в 1976 году. Около в настоящее время первый и второй заявители содержатся под стражей в тюрьме Люкешекас (Lukiškės) в Вильнусе (Vilnius). Третий заявитель — в настоящее время содержится в тюрьме Правенишкес (Pravieniškės) в Каунасская (Kaunas) области.
11. I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
12. Заявители, отбывая свои наказания в Правенишкесской (Pravieniškės) тюрьме, были заподозрены в участии в бунте, который произошел в тюрьме 15 января 1997 года. 21 задержанный, включая заявителей, были обвинены в организации или участие в бунте.
13. Третий заявитель был освобожден из тюрьмы после окончания срока первоначального приговора 14 февраля 1997 года. Его арестовали 25 июня 1997 года в рамках судебного разбирательства по делу о беспорядках. Первый и второй заявитель отбывали срок по первоначальному приговору на протяжении всего этого разбирательства.
14. В ходе досудебного следствия были допрошены два свидетеля по поручению третьего заявителя. Во время судебного разбирательства один из свидетелей был вызвал в Каунасский (Kaunas) областной суд на от имени третьего заявителя. Первый и второй заявители не вызывали свидетеля.
15. 3 ноября 1997 года в Каунасском (Kaunas) областном суде были осуждены все фигуранты дела, в том числе заявители. Суд установил, что первый и второй заявители были зачинщиками бунта и драки. Они были приговорены к десяти годам лишения свободы. Третьим заявителем был признан виновным в активном участии в массовых беспорядках и приговорен к шести годам лишения свободы.
16. При установлении вины первого заявителя суд сослался на показания 17 анонимных свидетелей, которыми были в основном другие задержанные. Эти утверждения были записаны в обвинение в ходе досудебного расследования. Тайные свидетели дали показания, что первый заявитель организовал беспорядки. Далее суд сослался на заявления, сделанные на досудебном следствии трех сообвиняемых, J, S и T, которые подтвердили вину первого заявителя. Областной суд отметил, что J, S и T имели впоследствии изменили свои показания, утверждая, в частности, чтопрокуроры вынудили их обвинить первого заявителя. Однако суд счел, что первоначальные заявления J, S и Т были действительны, и что они изменили свои показания из-за шантажа со стороны других обвиняемых. Суд также принял во внимание показания, данные в ходе судебного разбирательства заключенным, принадлежащим к «низшей касте заключенных». Последний дал показания о том, что первый заявитель напал на него 15 Января 1997 года. Суд также принял к сведению показания, данные в ходе судебного разбирательства пятью членами тюремного персонала, утверждая, что первый заявитель организовал беспорядки. Областной суд установил, что в день бунта первый заявитель находился в состоянии алкогольного опьянения. В заключении о том, что первый заявитель был виновен в мятеже и драке, суд также упомянул косвенные доказательства — протоколы осмотра, вещественные доказательства и экспертизы.
17. При установлении вины второго заявителя, областная прокуратура Суд сослалась на показания 19 анонимных свидетелей, записанные в ходе досудебного расследования. Анонимные заявления свидетельствовали о том, что второй заявитель также являлся организатором мятежа. Как и в случае с первым заявителем, суд отклонил более поздние заявления J, S и T, установив, что их первоначальные показания, данные в ходе досудебного следствия, имели явились достаточными основаниями для установления вины второго заявителя. Суд также принял во внимание следующее: заявления, сделанные на суде двумя заявителями, которые являлись заключенными и принадлежали к «низшей касте среди заключенных». Последний утверждал, что 15 января 1997 года второй заявитель избивал других заключенных, нападал на сотрудников тюрьмы и баррикадировал тюрьму. Схожие доказательства были даны шестью сотрудниками тюрьмы во время судебного процесса. Областной Суд установил, что во время беспорядков второй заявитель находился под влиянием алкоголя. Суд также отметил, что вина второго заявителя в совершении беспорядков и драк была косвенной доказана протоколами осмотра на месте, вещественными доказательствами и экспертизой.
18. Что касается оснований для вины третьего заявителя, то областной суд сослался исключительно на показания шести анонимных свидетелей, записанные обвинением в ходе досудебного расследования.
19. Областной суд пришел к выводу о том, что первый и второй заявители были явными организаторами беспорядков 15 января 1997 года, что они были пьяны и что они «побудили задержанных низших каст к участию в преступлении». Суд также постановил, что «уровень участия в преступлении со стороны (третьего заявителя) был ниже».
20. Заявители подали апелляцию, заявив, что они не совершали предполагаемых правонарушений, что показания анонимных свидетелей были ложными, что конфеденциальные доказательства не были тщательно изучены ни обвиняемыми, ни судом и что Каунасский областной суд проигнорировал некоторые доказательства, данные в ходе досудебного расследования другими задержанными. По их мнению, почти 300 заключенных приняли участие в событиях 15 января 1997 года. Заявители заявили, что они стали жертвами тюремной администрации, которая поощряла анонимные свидетельские показания других заключенных, обещая им благоприятное обращение. Кроме того, «тайные свидетели», как утверждается, сами участвовали в беспорядках и сотрудничали с властями, с тем чтобы избежать судебного преследования. Обвинение также обжаловало решение первой инстанции, запросив более суровый приговор.
21. 29 апреля 1998 года Апелляционный суд отклонил эти апелляции, ссылаясь на то, что областной суд надлежащим образом установил вину заявителей и вынес справедливые приговоры. Суд постановил, что внутреннее уголовное судопроизводство позволяет суду первой инстанции принимать во внимание показания, данные тайными свидетелями на этапе досудебного расследования, без вызова свидетелей на судебное разбирательство.
22. Заявители подали кассационную жалобу в Верховный суд, жалуясь, в частности, на то, что суды низшей инстанции не прояснили предполагаемые противоречия по поводу анонимных свидетельских показаний.
23. 20 октября 1998 года Верховный суд отклонил апелляции, решив, что суды низших инстанций должным образом вы рассмотрели дело. Он отметил, что первый и второй заявители были осуждены не только на основании анонимных показаний, но и на основании заявлений заявителей и тюремного персонала. Верховный суд установил, что третий заявитель был в основном осужден на основе показаний анонимных свидетелей. Однако, по мнению кассационного суда, эти заявления были последовательными и дополнительными к другим доказательствам, подтверждающим его вину. Никаких процессуальных нарушений в связи с отказом судов о допросе анонимных свидетелей выявлено не было.

 

1. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВНУТРЕННЕЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
2. В соответствии со статьей 156-1 § 1 Уголовно-процессуальный кодекс (Baudžiamojo proceso kodeksas), в случаях, связанных с тяжкими преступлениями, прокурор или следователь имеет право хранить личность свидетеля в тайне в целях обеспечения безопасности этого лица. Согласно пункту 2 этой статьи, на этапе досудебного расследования никто не имеет права на доступ к личным данным анонимного свидетеля, кроме прокурора или следователя. Пункт 3 предусматривает, что любые данные об анонимном свидетеле являются государственной тайной. Только прокуроры, следователи и судьи имеют право на доступ к личным данным этого лица.

Статья 118-1 § 1 Кодекса предусматривает, что личность анонимного свидетеля засекречена под кодовым именем. Данные о свидетеле хранятся в специальной следственной записи, которая отделена от материала дела.

В соответствии со статьей 317-1 § 1 Кодекса, где личность свидетеля является тайной, суд может отказаться от слушания этого лица, зачитав анонимное заявление на судебном заседании. Пункты 2 и 3 предоставляют суду возможность по своему собственному ходатайству допросить анонимного свидетеля в отсутствие сторон. В пункте 4 статьи говорится, что суд может также допросить свидетеля в присутствии сторон на непубличных слушаниях. В таком случае суд должен создать акустические и визуальные препятствия, чтобы помешать сторонам установить личность тайного свидетеля.

Статья 265 Кодекса предусматривает, что обвиняемый в ходе судебного разбирательства имеет равные права на добавление и оспаривание доказательств и что судебное разбирательство проводится в порядке состязательной процедуры. Статья 267 § 5 предусматривает, что обвиняемый имеет право принимать участие в изучении всех доказательств и допросить свидетелей, экспертов и других лиц, с тем чтобы изложить свое соображение в суде, не говоря уже о делах, предусмотренных статьей 317-1 Кодекса.

24. Статья 31 Конституции (Konstitucija) гарантирует право на справедливое судебное разбирательство и излагает конкретные права на защиту.

19 сентября 2000 года Конституционный суд постановил, что статьи 267 § 5 и 317-1 Уголовно-процессуального кодекса в той мере, в какой они не гарантируют права обвиняемого на допрос анонимных свидетелей при сохранении тайны их личности, необоснованно ограничивают права обвиняемого на защиту в нарушение статьи 31 Конституции.

ЗАКОН

1. I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТОВ 1 и 3 (d) СТАТЬИ 6) КОНВЕНЦИИ
2. Заявители утверждали о нарушении статьи 6 §§ 1 и 3 d) Конвенции, в котором говорится, насколько это уместно, следующее:

“1. В определение … любое уголовное обвинение против него, любое уголовное обвинение против него, каждый имеет право на справедливое … слушанье… судом… .

3. Каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет следующие минимальные права:

… ;

1. d) для допроса или допроса свидетелей против него и получения присутствия и допроса свидетелей от его имени на тех же условиях, что и свидетели против него;

… .”

26. Заявители жаловались на то, что они были лишены справедливого судебного разбирательства и что их защитные права были нарушены, поскольку они были осуждены на основе анонимных доказательств, которые не были изучены ими самими, их представителями или судами.
27. Правительство заявило, что обвинительный приговор заявителям не основывался исключительно или в решающей степени на анонимных доказательствах. В ходе судебного разбирательства по просьбе третьего заявителя были допрошены три выявленных свидетеля, а обвинительный приговор первому и второму заявителям основывался на показаниях трех со-заключенных, заявителей, тюремного персонала и косвенных доказательств. По сообщению правительства, анонимные доказательства были зачитаны в открытом суде, поскольку они были зарегистрированы следственными органами. Впоследствии суд первой инстанции и апелляционные суды не изучили анонимные заявления, поскольку заявители не просили суды сделать это. Правительство пришло к выводу о том, что в данном случае не были нарушены права заявителей на защиту и принцип справедливого судебного разбирательства.
28. Суд напоминает, что уголовные доказательства, как правило, должны быть представлены на публичных слушаниях в присутствии обвиняемого в качестве аргумента состязательности. Есть исключения из этого принципа, но они не должны ущемлять права защиты; как правило, пункты 1 и 3 d) статьи 6 требуют, чтобы обвиняемому была предоставлена адекватная и надлежащая возможность оспорить и допросить свидетеля против него либо при его показаниях, либо на более позднем этапе (дело Лоди против Швейцариирешение суда от 15 июня 1992 года, Серия А № 238, стр. 21, § 49). (the Lüdi v. Switzerland judgment of 15 June 1992, Series A no. 238, p. 21, § 49).
29. Суд заявил в деле Дорсон против Нидерландов (Doorson v. the Netherlands)судебное решение от 26 марта 1996 года (отчеты о судебных решениях и решения 1996-II, стр. 470, § 69) и Ван Мехелен и другие против решения Нидерландов от 23 апреля 1997 года (доклады 1997-III, стр. 711, § 52) (Reports of Judgments and Decisions 1996-II, p. 470, § 69) and the Van Mechelen and Others v. the Netherlands judgment of 23 April 1997 (Reports 1997-III, p. 711, § 52), что использование показаний анонимных свидетелей для вынесения обвинительного приговора не при всех обстоятельствах, несовместимых с Конвенцией. Однако, если анонимность свидетелей обвинения будет сохранена, защита будет сталкиваться с трудностями, с которыми обычно не должно быть возбуждено уголовное дело. В этой связи Суд признал, что в таких случаях статья 6 § 1, взятая вместе со статьей 6 § 3 (d), требует, чтобы недостатки, в соответствии с которыми труды защиты были в достаточной степени уравновешены процедурами, которыми следуют судебные органы. С этой зрения заявителю не следует мешать проверить достоверность анонимного свидетеля (см. Также Костовский против Нидерландов; решение от 20 ноября 1989 года, Серия А
    № 166, стр. 20, § 42) (also see the Kostowski v. the Netherlands judgment of 20 November 1989, Series A no. 166, p. 20, § 42). Кроме того, ни одноосуждение не должно основываться исключительно или в решающей степени на анонимных заявлениях (см. вышеупомянутый Ван Мехелен и другие решение суда, стр. 712, § § 54-55) (see the aforementioned Van Mechelen and Others judgment, p. 712, §§ 54-55).
30. В данном случае не утверждалось, что любое использование анонимных доказательств должно быть исключено. Действительно, с учетом характера преступления, совершенного против заявителей, т.е. тюремного бунта, власти были оправданы в деле защиты анонимных свидетелей, возможно, со-заключенных заявителей. Однако это обстоятельство как таковое не может служить оправданием для любого выбора властями средств для обработки анонимных доказательств.
31. Суд отмечает, что третий заявитель был осужден исключительно на основе анонимных доказательств (см. § 17 выше). Хотя, по мнению правительства, ему было разрешено допросить трех свидетелей в открытом суде в ходе судебного разбирательства, внутренние суды не основывают его осуждение на каких-либо показаниях свидетелей, упомянутых правительством. Поскольку Конвенция фактически запрещает вынесение обвинительного приговора исключительно на основе анонимных доказательств (см. § 29 выше), в этой связи были нарушены права третьего заявителя на защиту и его право на справедливое судебное разбирательство.
32. Что касается первого и второго заявителей, то отмечается, что они были признаны виновными на основании 17 и 19 анонимных заявлений.

В то же время обвинительный приговор первому заявителю был также основан на показаниях заявителя и пяти сотрудников тюрьмы. Обвинительный приговор второму заявителю в равной степени основывался на показаниях двух заявителей и шести сотрудников тюрьмы. Кроме того, суд первой и второй судебных заседаний, с учетом признания вины первого и второго заявителей, сослался на первоначальные доказательства, данные задержанными J, S и T, и косвенные доказательства, т.е.
записи инспекций на месте, вещественные доказательства и экспертизы (см. § 15 и 16 выше). Не установлено, что первый и второй заявители не могут оспорить эту часть доказательств против них в соответствии с требованиями статьи 6 § 1 и 3 Конвенции.

 

На этом фоне Суд считает, что обвинительный приговор первому и второму заявителям основывался не только или в решающей степени на анонимных доказательствах. При этом количество анонимных заявлений, принятых во внимание судом первой и второй стороны, фактически свидетельствует о том, что эти заявления являются одними из оснований, на которых основывался обвинительный приговор первому и второму заявителям.

33. Отмечается также, что в своих заявлениях в суде первой инстанции и в своих апелляциях на обвинительный приговор первый и второй заявители утверждали несоответствие анонимным заявлениям на том, что анонимные свидетели, возможно, другие задержанные, сотрудничали с тюремной администрацией в целях улучшения обращения или, с учетом крупномасштабного характера беспорядков, , чтобы избежать судебного преследования. Это утверждение было поддержано со-задержанными J, S и T, которые изменили свои первоначальные доказательства, прививая первому и второму заявителям, заявив, что они были вынуждены дать ложные показания (см. §§ Пункты 15, 16 и 19 выше).
34. Однако, несмотря на утверждения о том, что достоверность анонимных доказательств сомнительна, первому и второму заявителям или их представителям не было предоставлено возможность допросить анонимных свидетелей. Суды также не воспользовались установленной законом возможностью (статьи 156-1 и 317-1 Уголовно-процессуальный кодекс) рассмотреть по их собственному ходатайству порядок и обстоятельства, при которых были получены анонимные заявления. Фактически эти заявления были зачитаны в суде первой и всей страны, поскольку они были зарегистрированы следственными органами. Затем суд первой и второй стороны сослался на анонимные заявления, в которых был вынесен обвинительный приговор первому и второму заявителям. В таких обстоятельствах недостатки в отношении прав защиты первого и второго заявителей не уравновешиваются процедурами, которыми следуют внутренние судебные органы. Неспособность судов допросить анонимных свидетелей и провести проверку того, каким образом и при каких обстоятельствах были получены анонимные заявления, является неприемлемой с точки зрения защитных прав первого и второго заявителей и их права на справедливое судебное разбирательство в соответствии со статьей 6 § 1 и 3 (d) Конвенции. Таким образом, произошло нарушение этой статьи.
35. Соответственно, имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (d).
36. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
37. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд сочтет, что было сделано нарушение Конвенции или Протоколов к ней, также если внутреннее законодательство заинтересованной Стороны высокого подряда допускает лишь частичное возмещение ущерба, суд, в случае необходимости, должен присудить должное удовлетворение пострадавшей стороны».

37. Суд отмечает, что заявители не представили никаких претензий в соответствии со статьей 41 Конвенции (см. пункт 8 выше). Кроме того, отмечается, что им была предоставлена правовая помощь для представления их дела в Суд (см. § 6 выше).
38. В этих обстоятельствах суд считает, что не требуется выносить решение в соответствии со статьей 41.

ПО ЭТИМ ПРИЧИНАМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Считает, что произошло нарушение Статьи 6 §§ 1 и 3 d) Конвенции;
2. Считает, что Суд не обязан вынести решение в соответствии со статьей 41 Конвенции.